Мечник - Страница 25

Как только наш караван вошел в город, нам отвели площадку в стороне от домов. Люди стали устраиваться на новом месте, а я, в сопровождении Астахова и Татаринцева направился в городскую управу, которая занимала бывшее здание железнодорожного вокзала. Следящие за порядком в городе люди из городской дружины провели нас в небольшой кабинет, где перед нами предстал сам градоначальник, Иван Приходько, невысокого роста коренастый мужик лет около пятидесяти, не смотря на летнюю жару, одетый в толстую безрукавку из серой собачьей шерсти. Видимо, Приходько занимался лечением и профилактикой ревматизма.

Поначалу, все происходило стандартно и очень нейтрально, приветствия, расспросы про дорогу, товар, и обмен мелкими новостями. Обычная практика в подобных ситуациях, присмотреться к человеку, и определиться, кто он такой в этой жизни есть. Идет меж нами разговор, все неплохо, но вот, когда речь заходит о цели нашего дальнейшего путешествия, градоначальник начинает громко хохотать, причем настолько заразительно и от души, что мы и сами стали улыбаться.

С минуту Приходько смеялся, и остановился только оттого, что ревматический спазм стрельнул ему в бок. Прижав правую руку к телу, он остановился, утер со лба выступивший пот, выпил из стоящего рядом с ним графина водички и сказал:

— Извините, нервишки пошаливают, а тут вы, — он издал еще один короткий смешок, и спросил: — Ох, вы и чудики, купцы, вы хоть понимаете, куда свой караван вести хотите?

— Имеем такое представление, — сказал я.

— Короче, — градоначальник оглядел нас троих, — излагайте свою версию того, что вы про Харьковскую область знаете, а потом я расскажу вам то, что там происходит на самом деле.

Пожав плечами, я начал рассказ:

— Шесть лет назад с нашим радиоцентром в Краснодаре на связь выходила Харьковская радиостанция. Известно, что люди там есть. На то время в городе всем заправляли одичавшие бандиты и какие-то сектанты, а в сельской местности было несколько больших поселений. Так же, от переселенцев из Луганска, знаем, что банды объединились и начали захват всей области. Последние новости из тех краев были получены три с половиной года назад.

— Ха, — усмехнулся Приходько, — кое-какая информация у вас есть, только она однобокая и устаревшая.

— Тогда, может быть, объясните, чего мы не знаем?

— Это, конечно, объясню. Первое, наш город это последний оплот цивилизации, и дальше начинаются совершенно дикие места. Второе, караван туда пройти не сможет, все дороги порушены, а мостов через Северский Донец и Оскол, нет уже давным-давно. До Артемовска, вы хоть и с трудом, но дойдете, а вот за ним проходимые пути оканчиваются. Третье, те самые мародеры, сектанты и бандиты, которых вы поминали, это самые настоящие звери и нелюди. С ними у вас никакой торговли не получится. В лучшем случае, вас сделают рабами, а в худшем, попросту в жертву их поганому богу принесут. Четвертое и последнее, я не дам вам отвезти этим тварям боеприпасы. Хотите, можете здесь расторговаться, и прибыль получите очень хорошую, а нет, так поворачивайте домой или ищите обходные пути. Эти варвары уже третий год подряд по зиме к стенам нашего города приходят, и только то, что у нас есть огнестрельное оружие и минометы, еще как-то их сдерживает, так что мне совсем не нравится ваша идея про поход к Харькову.

— Понимаю, вот только дикостью нас пугать не надо, мы ее на своем веку повидали достаточно.

— Да, ни хрена ты не понимаешь, купец! — градоначальник сорвался на крик. — Это уже не люди, не человеки прямоходящие и разумные. Нельзя объяснить то, что мы видели в эту зиму, нет таких слов, чтобы передать все то омерзение при их виде, и весь тот страх, испытанный нами. Вижу, что вы люди военные, выправка ваша заметна. Вы с «беспределами» воевали?

— Да, — дружный кивок трех голов.

— Так вот, «беспределы», по сравнению с этими выродками рода человеческого, сущие дети. Поверьте моим словам, и забудьте про поход на север, а вернувшись домой, предупредите своих начальников, что скоро север сам придет к ним, и пусть они будут готовы встретить его со всеми своими пушками, танками и солдатами.

— Что, все настолько плохо?

— Не то слово, плохо. В эту зиму мы потеряли больше ста человек, и это при том, что у варваров почти не было огнестрельного оружия. Они приходят мелкими группами, не более десяти-двадцати воинов, все разукрашены татуировками, а вооружены луками, метательными дисками, пращами и дротиками. Лошадей не признают, а передвигаются на лыжах или пешком. Ненавидят собак и домашнюю живность, а говорят на странной смеси русского, украинского и блатной фени, а зачастую, переходят на рык или язык жестов.

— Так значит, дикари приходят со стороны Харькова?

— Да, они идут из тех мест.

— А что пленные?

— Мы ни одного живьем взять не смогли. Пару раз, наши разведчики почти хватали кого-то из них, кто в бою был ранен, но те, видя такое, кончали жизнь самоубийством.

— Извините, господин градоначальник, но при всем моем к вам уважении, то, что вы рассказываете, ничем не подтверждено, и поверить в это трудно.

— Ничего, купец, когда они нас сломают, и к вам в Конфедерацию придут, тогда ты поверишь моим словам.

— Серьезное заявление. Вы считаете, что готовится вторжение?

— Я не считаю, а знаю это. Пройдись по нашему городу, пообщайся с людьми и ты увидишь, что за их спокойствием скрывается страх, и они готовы покинуть свои дома. Пройдет год, два, может быть, что и три, и здесь не останется никого.

— Потеря ста человек, и зимние налеты дикарей, это не повод, дабы с места срываться.