Мечник - Страница 27

— Наверное, вам неинтересно все то, что я говорю?

— Жаль вашу деревушку и тебя жаль, конечно, но нам надо знать, кто такие эти Внуки Зари, — ответил капитан.

— Понимаю, спрашивайте, что вам нужно.

Астахов посмотрел на меня, я утвердительно кивнул, и он продолжил разговор:

— Какова их численность?

— Точно не знаю, но только в одном из кланов, том, в котором я жила, было четыре тысячи семьсот человек без учета рабов.

— Кланы, значит, — протянул Астахов. — А сколько всего таких кланов?

— Тринадцать, три угла, три ромба, три квадрата, три круга, и один звездный. Каждый клан имеет свой цвет и условное обозначение, у каждого свои проповедники, воины, женщины, рожающие новых Внуков Зари, и рабы. Звездный клан всегда находится на развалинах Харькова, они руководят всеми сектантами, они командиры, а остальные кланы занимаются расширением подконтрольных им земель, добычей пленников и исполнением приказов. Я сама слышала от Хаксы, проповедника, у которого была наложницей, что главная цель их, как они говорят, вселенского проекта, подчинить себе весь мир, а поэтому, они должны постоянно двигаться вперед и не останавливаться. Ромбы идут на юг, их цель Луганск, Донецк и Дебальцево, углы продвигаются на Полтаву и Днепропетровск, квадраты идут на Сумы, а круги на Воронеж и Дон.

— Как ты думаешь, в чем их сила?

— Эти варвары фанатики, и отдают своему служению все силы без остатка. Посмотрите на местных воинов, они несут службу, работают, отдыхают, спят с женами и занимаются хозяйством, а у Внуков Зари все не так, и каждая минута должна быть использована с пользой. Сон, не более четырех часов в сутки, на личные дела не более двух часов, а все остальное время, каждый мужчина должен готовиться к войне за своего бога.

— Хм, — удивился такому ответу капитан, и обратился к рыхлому пареньку: — А ты, что можешь сказать?

— Тоже самое, — голос парня был неестественно тонок и, лично мне, был неприятен. — Я евнух, видел мало, и могу только рассказать, что слышал от наложниц проповедника Хаксы из Синих Углов.

Астахов поморщился и снова обратился к девушке:

— Как вам удалось сбежать?

— Случай, — пожала она плечами, — Хакса ездил в Сахновщину, читать проповедь перед воинами, идущими в первый набег на земли днепропетровцев, и нас с собой взял, для оказания услуг. Потом, воины ушли, а мы, подсыпали проповеднику и стражникам сонного зелья в еду, и смогли сбежать. Четыре дня пробирались через дебри, хотели к нормальным людям выйти, но за нами была погоня, и мы чуть было не попались.

— Это так, — подтвердил Брагин. — Мы с их преследователями возле Горловки схватились, пять размалеванных уродов с копьями и луками, против моих семнадцати дружинников с автоматами и винтовками. Тогда, я свой приметный шрам на голове и получил, а прежде чем мы этих сектантов одолели, восемь человек убитыми потеряли, да троих тяжелых.

— Неужели они настолько хороши? — удивился я.

— Не хочется этого признавать, но да, это лучшие воины, каких я только видел, верткие, ловкие, и что ни стрела, так в цель, что ни копье, так в самую уязвимую точку на теле, которая ничем не прикрыта. У нас таких бойцов нет, и в ближайшее время не будет.

— А как происходят их набеги?

— Три года назад в конце зимы поехали мужики в лес за дровами, запасов летних не хватило, вот и понесла их нелегкая. Проходят сутки, их нет, выдвигается патруль в пять конных, и тоже, пропал. Тогда уже всерьез забеспокоились, собрали отряд в полсотни дружинников, и помчали к тому лесу, где наши люди должны были быть. Только на опушку вышли, как сразу в засаду попали. Как итог, двенадцать убитых за пять минут. Откатились в чистое поле, обстреляли лес из автоматов, сунулись опять, и еще пятерых наповал. Потом из города минометы притянули, и после хорошего обстрела снова в лес полезли.

— И там, конечно же, никого?

— Да, только тела наших мужиков и патрульных. После этого боя, всю весну и лето стереглись, но было тихо, хотя из Луганска и Донецка вести приходили о похожих нападениях. Нам-то проще, мы все в городе живем, за стенами зимуем, а у них все посложней, поселков и хуторов вокруг много, и все налеты по ним пришлись. К новой зиме расслабились, думали, что все, что это была случайность, залетные бандиты пошалили, да и исчезли без следа. Анне и Павлику, — Брагин кивнул на сидящих рядом с ним девушку и евнуха, — не поверили, когда они про этих сектантов говорили, не хотели верить, и за это поплатились новыми потерями. В прошлую зиму от таких налетов погибло двадцать пять человек, и все на дорогах. Выйдет патруль в дозор, да и исчезнет, дружинники выдвигаются на поиск, а их стрелами закидают и отходят.

— Сколько бойцов с вражеской стороны было?

— В первые две зимы не более десятка, думаю, что это разведка.

— Градоначальник говорил, что в эту зиму уже сто человек потеряли?

Командир дружины цыкнул зубом, и ответил:

— Приходько только за своих людей говорил, а если всех погибших посчитать, то гораздо больше получится.

— Был еще кто-то?

— Двести сорок три наемника из Николаева. Они все в лесу погибли, и ни один не уцелел, хотя парни хваткие были, лучше, чем мои охламоны, дерзкие, лихие, и с оружием хорошо обращались. Этой зимой все было как всегда, пропал патруль из наемников, и мы тремя колоннами выдвинулись в сторону леса. Два отряда обходили с флангов, а один, под моим командованием, пошел прямиком по дороге. Со стороны противника тот же самый прием, обстрел и отход, мы следом, идем за ними по пятам, гоним варваров в ловушку, да сами в нее и влетели. Думали, что против нас как всегда, десяток бойцов, а их оказалось полторы сотни, так что своих я еще успел отвести, мы к чистому полю поближе были, а наемников, которые в лес плотно втянулись, сектанты всех перебили. Потом по весне на то место ходил, смотрел, как же их сделали, и получилось так, что николаевцы двигались по тропе, а их с деревьев дротиками короткими закидали, да из кустарника стрелами густо накрыли. Они нескольких врагов подстрелили, а что толку, все одно все полегли.