Мечник - Страница 74

В общем, со мной восемь десятков моих воинов и десять дружинников, позади, идет бой, а в городе творится резня. В отсветах разгорающихся пожаров я не мог точно определить, сколько сектантов в городе, но, судя по тому, что городок они захватили за полчаса, никак не менее полутысячи. Требовалось принять решение, и я его принял:

— Вперед! Захватить окраинные дома и склады под товар! Закрепиться и ждать подмоги! Игнач, за тобой левый фланг! Лида, с повольниками на правый! Исмаил в центр! — Воины перешли в атаку, а я обернулся к командиру дружинников, невысокому крепышу в рваной телогрейке и окровавленным лицом: — Сколько вас здесь в живых осталось?

— Шестеро, и все поранены.

— Ворота открыть сможете?

— Постараемся, там металлические ролики слетели, и если их ломами на рельсу вогнать, то можно проход открыть.

— Помощь нужна?

— Нет.

— Работайте, — на бегу бросил я и, перекинув «Абакан» на грудь, побежал вслед за гвардейцами.

Поначалу для нас бой складывался хорошо, силы противника были рассредоточены по всему городку, и небольшие группы сектантов уничтожались нами сходу. Взяли одно здание, второе, третье, попытались продвинуться к бывшему железнодорожному вокзалу, оплоту местной власти, где все еще шла стрельба и, потеряв ранеными троих бойцов, откатились на окраину. Гадские фанатики имели стрелковое вооружение, и захватили городские арсеналы, так что встретили нас не стрелами и метательными дисками, а шквалом пулеметного огня. Стреляли они плохо, не было навыков, но как работает пулемет, понимали очень четко, и патронов не жалели. В итоге, мы на окраине, держим восточные ворота и три здания, и что творится вокруг, не очень-то и понятно. В лагере Кары минометы взвывают, стрельба и отдаленные звуки рукопашной схватки. В самом Дебальцево жители заперлись в домах, и ждут, что же дальше будет. Казарма дружинников и арсенал в руках Внуков Зари, и только городская управа еще держится.

Так проходит полчаса, дружинники смогли распахнуть одну створку ворот, и к нам на подмогу подошел Астахов со своими спецназовцами. От него-то и узнал, что же происходит. Я сидел с группой Исмаила, в бывшем торговом складе, который сейчас был пуст. Под светом фонарика на разбитую ладонь клеил пластырь, и в это время ко мне подошел капитан.

— Что там? — кивнув в сторону лагеря наемников, спросил я.

— Жопа! Не меньше пяти тысяч ромбов из разных кланов, атака по всему фронту, и спасло только то, что у Кары минные поля перед позициями были.

— До рукопашной дошло?

— Да, и фанатики до сих пор не отступают. Гады, закрепились в первой линии обороны, взяли несколько ДШК и теперь скапливаются для следующей атаки. Кара против них БТРы с пехотой послал, а сектанты тоже не идиотами оказались, «коробки» гранатами подбили, а стрелков назад отогнали. Походу, сильно они на нас озлились за Снежное, и стянули сюда все, что у них только есть. Удивляюсь, что они минометы не притянули или еще что-то подобное.

— Это ни к чему. Они Дебальцевские батареи захватили, так что если не дураки, а они таковыми не являются, вскоре начнут обстрел лагеря наемников.

— И что делать будем?

— Как полковник скажет, я к нему посыльного послал, попросил подкреплений, и разрешения на серьезную атаку.

— Кто тут про меня говорит? — в складское помещение вошел Еременко, а вслед за ним показался и один из наемных командиров, ставший правой рукой Бурова, одессит Остап, — полковник и наемник расположились рядом, и командир спросил: — Излагай, Саня, какие идеи есть?

— Имеется три первоочередные задачи. Первое, захватить выход из коллектора, через который сектанты свежих бойцов получают. Второе, деблокировать городскую управу. Пока она в осаде, и Приходько не позвал народ на борьбу, местные жители будут сидеть по домам, и в сражение не ввяжутся. Третье, это отбить минометы, арсенал и казарму дружинников. Как только эти три задачи выполним, так весь бой за нами и останется, а нет, так через пару часов, когда дикари в контратаку перейдут, кровью умоемся.

— Решено, — одобрил мои слова полковник, — так и поступим.

Вскоре начали подходить наемники, около трехсот бойцов, все те, кого Кара смог оттянуть из сражения за свой лагерь. Кроме того, собралось с полсотни местных мужиков и десяток дружинников.

Звучит команда полковника, и три штурмовых отряда переходят в наступление. Мои бойцы идут к вокзалу, Астахов и местные пробиваются к арсеналу, артиллерийским складам и минометам, а наемники взяли на себя основное, блокирование канализационного коллектора.

— Пошевеливаемся, парни! — кричу я и ответом мне, только топот ног.

Проходим через небольшие улочки, пробираемся какими-то закоулками, и начинается бой. Против нас не менее пяти пулеметов, десятка два автоматов, и почти сотня вражеских бойцов.

— Бей! — сквозь огонь и грохот, разносится чей-то дикий рев, и наш отряд отвечает огнем на огонь.

Со мной рядом только три бойца, и все гвардейцы. Мы упираемся в какую-то хлипкую дверцу. Удар ногой и она влетает внутрь небольшой жилой комнатки, где полураздетый мужичок с вилами в руках, стоит на входе, а два женских голоса причитают в углу.

— Опусти вилы! Свои! — выкрикиваю я и отталкиваю человека в сторону.

Устремляемся к другой двери, и она выводит нас в тыл сектантам. На улочке кипит бой, наши воины гранатами задавили вражеские пулеметы, сблизились с противником и вступили в рукопашную. Схватка идет не на жизнь, а на смерть, повсюду трупы, кровь, дым, но мы одолеваем, еще чуть, и путь к вокзалу будет пробит.